Пожизненно. Цитадель в огне - Страница 40

Костяк вздрогнул, когда Даша вставила ему в ухо шарик наушника:

…Летим над лентою реки,
над маревом седым,
и, как всегда, твои духи
напоминают дым…

— Ого, — сипло сказал лохматый. — Здорово. Все у вас такое хитрое. Только я, Дашечка, сейчас ни слова не понимаю. Ты мне, пожалуйста, потом объясни.

— Обязательно, — Даша обняла его за шею и устроилась рядом на узком ложе. — Спи, я тебе уйму вещей объяснить обязана. Когда выспимся…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Даша чихнула и окончательно проснулась. Тускло сияли, пробиваясь сквозь щели в стене, солнечные лучи, и в их сиянии клубилась дымная пелена. Даша села и потянулась за рубашкой. Голова казалась чугунной, в висках стучало. Страшно хотелось пить. Лохматого рядом не было, и, очевидно, уже давно.

Девушка прошлепала босиком в комнату. Постель Эле была небрежно застлана. В кувшине на столе обнаружились жалкие остатки компота. Девушка допила компот и, жуя разбухшую дольку яблока, покачала головой. Вчера целый кувшин стоял. Неужели этот доктор такой водохлеб?

За дверью кто-то негромко разговаривал. Даша распахнула дверь и слегка оторопела — во дворике оказалось полно людей. «Деловые» сидели в тени забора. По большей части знакомые лица: Утбурд, Мара, Ресничка, Малыш. Худой мальчишка не из десятка Костяка. Этого парнишку Даша знала по «Треснувшей ложке». Двое парней совсем незнакомых.

Даша машинально пригладила волосы, поинтересовалась:

— Давно вы здесь?

— Да уж порядком, — сказал Утбурд, продолжая полировать лезвие ножа. — Выспалась?

— Угу, — Даша оглядела закопченную одежду гостей, грязные лица. — Завтракали?

— Последнее, что я ясно помню, — это ужин, — пробормотала Мара. — Веселая у нас ночь была.

— Это уж точно, — согласилась Даша. — Данай вместе с Ресничкой огонь разводи. Сейчас приготовим что-нибудь. Я быстро…

У хлева девушка столкнулась с доктором. Дуллитл выглядел помолодевшим и чисто выбритым. Даже бакенбарды оказались подстрижены.

— Проснулись, мисс Дария?

— Очевидно, я многое пропустила, милорд, — сердито сказала Даша. — Где Эле и Костяк? Какого хрена меня не разбудили? Откуда народ? Куда Мин запропастился? Почему компота не осталось?

— Э-э, на все вопросы отвечать? — доктор почесал подбородок. — Народ явился не так давно. Разбудил нас. Вести оказались неутешительные, и леди Эле и ваш друг отбыли на разведку. Меня оставили хозяйничать, пока вы не проснетесь. Что касается компота…

— Про компот я так просто упомянула… — Даша махнула рукой. — Все понятно. Вы извините, я после вчерашнего в себя не пришла.

— Вполне естественно. Боюсь, нынешний день будет немногим лучше. Мы в блокаде.

— Разберемся, — решительно пообещала девушка. — Сейчас нужно эту шайку накормить. Судя по рожам, их боевой дух весьма подорван…

Даша гремела горшками и котелками, одновременно пыталась чистить зубы и руководить помощницами. В дело пошло все, что нашлось в доме. Ресничка занялась картофелем и свеклой. Мара возилась с луком. Сама Даша уже резала солонину.

— Воды мало, — озабоченно сказала Мара.

— С водой будет плохо, — убито кивнула Ресничка.

— Война, — неразборчиво сказала Даша, энергично двигая палочкой-щеткой во рту. Серая пена лезла на подбородок.

— Город с ума сошел, а ты о зубах заботишься, — с некоторым уважением сказала Мара.

— Я, возможно, еще не одну войну переживу, — пробубнила Даша, — а зубов у меня единственный комплект. Нужно беречь.

— Это правильно, — вздохнула Мара. — Только у меня все в «Треснувшей ложке» сгорело. Прибежала туда, как деревенщина, с вещами. Пудру новую три дня назад купила. Может, оставила бы дома — уцелели бы вещички.

— Куда там, вся Бобовая улица горит, — тихо сказала Ресничка. — Что с нами теперь будет?

— А что в городе вообще происходит? — поинтересовалась Даша, вешая котел над очагом.

В городе происходили жуткие вещи. На рассвете пираты, высадившись западнее и восточнее городских стен, вошли в город. Добрая четверть Каннута к этому времени уже пылала. Деморализованные небывалым обстрелом горожане только к утру попытались потушить загоревшиеся дома. С огнем быстро справились в районе Пристаней и в Центральных кварталах. Часть Восточного угла и почти весь Южный полыхали до сих пор. По слухам, хозяева загоревшихся домов, в отчаянии, сами поджигали соседей. Десятки людей погибли в бессмысленных драках. Пираты, практически одновременно вошедшие со всех сторон в город, в драки не вмешивались. По сути, бойцы Объединенного Флота в глубь города не пошли, лишь заняли городские стены и королевский замок. По Каннуту прокатилась ужасная весть — пираты, занявшие Луговые и Выгонные ворота, ни единого человека из пылающего Южного угла не выпустили, беженцев отшвыривали копьями прямо в огонь. Тех из горожан, кто в панике пытался подняться на городскую стену, расстреляли из убийственных, пробивающих человека насквозь арбалетов. В такие ужасы не слишком-то верилось, но очевидцы клялись, что собственными глазами видели зверства проклятых захватчиков. В Южном углу до сих пор слышны крики. Выходить из домов в пока еще спокойных Западных кварталах мало кто решался.

— Мы полгорода прошли, — мрачно сказала Мара, помешивая рагу. — Все запершись сидят. Даже наших на улицах не видно. Понятно, Гвоздь с ребятами на реке остался. Мы две лодки с барахлом у Нового Рыбного рынка приняли, как было приказано. Потом пираты мимо прошли. Кораблей, наверное, не меньше сорока. Теперь Гвоздь от города отрезан. Что делать-то? «Треснувшая ложка» дотла сгорела. Мы, Аша, к вам двинулись. Думали — может, выбрался Костяк. Он хоть что-то сделать может. Ты уж извини, что заявились без спросу. Костяк сказал, что вы и сами только на рассвете из замка выбрались. Ты пиратов видела?